На прошлой неделе в Екатеринбурге Кировский суд с участием присяжных вернулся к рассмотрению уголовного дела об убийстве, которое произошло в 2000 году.

Дело вышло на второй круг, с новым судьей и новым составом присяжных.

В убийстве по найму, напомним, обвиняется предприниматель Насими Мамедов, который 24 года назад был водителем у «околокриминального персонажа» Михаила Клока. Есть предположения, что Мамедова хотят сделать «крайним» в очень запутанном деле, исход которого может повлиять на расклад в силовом блоке региона.

Прошлым летом Мамедов был оправдан, коллегия присяжных единогласно вынесла оправдательный вердикт, так как в деле не было представлено убедительных доказательств вины. Однако позже апелляция отменила приговор из-за вдруг обнаруженных процессуальных нарушений (подробнее о деле можно почитать здесь).

Новая коллегия присяжных была сформирована 16 января. Но позже возникли обстоятельства, которые заставили сторону защиты сомневаться в беспристрастности одного из заседателей.

Присяжный, который «слишком много знал»

По словам адвокатов, накануне заседания им позвонил один из местных журналистов и спросил: правда ли, что в состав коллегии присяжных попал сотрудник крупного издания, которое очень подробно (и, как полагают некоторые читали — не вполне объективно) освещало дело Мамедова? В этом СМИ, к примеру, публиковались материалы уголовного дела, в том числе фотографии, показания и другие документы. Одна из сторон давала этому изданию интервью, где высказывала субъективное мнение о событиях тех лет.

Сторона защиты предположила, что этот присяжный может быть очень хорошо знаком с деталями следствия и иметь по нему сформированную позицию, которую может озвучить другим заседателям и повлиять на их мнение. При этом в деле действительно есть много деталей о, скажем так, экосистеме и иерархии криминального мира нулевых, о которых присяжным в суде не рассказывают именно для того, чтобы они оставались беспристрастными. Перед тем, как исследовать перед коллегией тот или иной документ или посмотреть фрагмент видео, стороны тщательно обсуждают, о чем можно говорить в присутствии присяжных, а о чем — нет.

К слову, гособвинители оказались не против дополнительно опросить заседателя, к которому возникли вопросы. Было предложено вызвать присяжного и спросить: способен ли он быть беспристрастным в этом процессе. Однако против высказались адвокат потерпевших и сами потерпевшие, они посчитали, что в этом нет необходимости, «задавать в таком ключе вопрос некорректно», «не стоит выделять этого присяжного из основного состава», доводы защиты «являются надуманными» и в принципе — «СМИ подробно пишут об этом деле и узнать о нем может каждый» (потому что «присяжные живут не в лесу»).

Судья поддержал потерпевших. Таким образом, таинственный присяжный, который, предположительно, «слишком много знал», остался в процессе.

Председательствующий, обращаясь к коллегии, всё же попросил их игнорировать любые публикации в СМИ об этом уголовном деле (например, эту) и не обсуждать его с родственниками, друзьями и коллегами.

Добавим, что новый судья по этому делу — Юрий Радчук, не так давно оправдавший студента из Туркменистана по делу о выдворении (и не очень хорошем поведении сотрудников УрФУ, подробнее — здесь). Дело студента, напомним, тоже вернули на новый круг, назначив на него другого судью — Сергея Савинова, который в свою очередь… оправдал Мамедова. Такие вот «оправдательные» рокировки.

Судья Сергей Савинов, который вёл дело при первом рассмотрении, занимает должность зампредседателя Кировского райсуда.

Судья Радчук на заседании по студенту разрешил СМИ фото и видео, по делу Мамедова — запретил. Об этом просила сторона обвинения, так как «в прошлый раз фото и видео попадали в СМИ, в связи с чем дело получило широкий резонанс». Аргумент.

Самоотвод старшины присяжных

Ещё один член коллегии, причём — старшина, неожиданно заявила самоотвод.

Выяснилось, что уже после процедуры отбора ей установили инвалидность, поэтому по состоянию здоровья она не сможет участвовать в процессе. На ее место вызвали запасного, и новая коллегия, проведя за дверью от силы полторы минуты (!), выбрала нового старшину. Собственно, запасного и выбрали.

Окончательный состав коллегии теперь такой: четыре женщины и двое мужчин. Ранее в составе было пять женщин и один мужчина.

Перед тем, как начать исследование дела в присутствии присяжных, адвокаты заявили ходатайство о возвращении дела прокурору. По мнению защиты, при расследовании был допущен ряд серьезных нарушений, в том числе при баллистической экспертизе. Волокита следователя, по их словам, привела к тому, что кусочки пуль, якобы изъятых из тела убитого, были осмотрены с недопустимой задержкой. Также адвокат обратила внимание на несоответствие количества кусочков металла (в материалах речь то о четырех, то о пяти кусочках). Адвокаты просили признать заключения экспертов от 2001 года недопустимыми доказательствами.

Со слов защиты, из материалов дела Мамедова без производства копий (!) были изъяты и приобщены к другому уголовному делу протоколы допросов свидетелей, протокол очной ставки, протокол дополнительных опросов заказчика убийства и одного из подозреваемых (на показаниях которого строится обвинение), переписки, изъяты материалы, признанные вещественными доказательствами… Защита просит истребовать копии изъятых документов для изучения. Также адвокаты обратили внимание на то, что в протоколе с ключевой расшифровкой видео, где идет речь о некоем «другом Мамедове», монолог воспроизведен не полностью и цитаты обрываются на фразах, важных для понимания всей фабулы многоэтажного дела.

Между тем, судья в удовлетворении ходатайства защиты отказал.

Суд отказал в еще одном важном ходатайстве. По словам адвокатов, в показаниях потерпевшей выявились противоречия. Так, на следствии она подробно рассказывала о связях своего мужа (убитого бизнесмена) с некоторыми «криминальными структурами» того времени, говорят адвокаты. Между тем, по их словам, в суде об этом она решила умолчать. В связи с этим защита попросила огласить ее показания, данные на следствии, перед присяжными. Но в ходатайстве было отказано. Сторона обвинения посчитала, что такие сведения «могут дискредитировать потерпевшего».

Дискредитация обвиняемого?

Самый эмоциональный момент заседания — показания родственниц убитого бизнесмена: матери, дочери и вдовы. Никто не оспаривает сам факт убийства, эти женщины 24 года назад потеряли родного человека, которому на тот момент было всего 29 лет…

В большом зале суда перед посторонними людьми им приходится в очередной раз по минутам, во всех подробностях вспоминать день убийства. «Я узнала о смерти папы из выпуска новостей…», «Мы потеряли опору семьи…», «После убийства сына я попала в больницу… Мне тяжело говорить об этом до сих пор…». Слова и слезы членов семьи несомненно вызывают человеческое сочувствие, но — ровно до того момента, пока по непонятной причине не начинается прямое обвинение сидящего на скамье подсудимых.

С Мамедовым родственницы убитого бизнесмена не были знакомы и ничего о нем не слышали — пока к ним в руки не попали материалы уголовного дела (тут еще один интересный момент: по нашим данным, семья дала отказ от ознакомления с этими материалами и это зафиксировано в самом деле). Впервые увидели Мамедова уже в суде (или, как предполагает одна из них, в день похорон — 24 года назад она увидела в толпе «похожие глаза», и этот человек якобы поддержал ее за руку). Между тем по какой-то причине они считают, что преступник найден и он перед присяжными.

Оправданный присяжными предприниматель Насими Мамедов до этого более года провёл под арестом

Вот несколько цитат: «Мамедов убил не просто человека, он разрушил семью», «Мамедов посчитал, что человека можно лишить жизни», «Мамедов стрелял в моего мужа». Судья неоднократно прерывал эти необоснованные эмоциональные обвинения и просил присяжных их игнорировать, но тем не менее — коллегия их услышала.

Выражаясь словами потерпевшей стороны, такие прямые обвинения, мягко говоря, «дискредитируют» человека, оказавшегося на скамье подсудимых. Объективность и желание найти настоящего исполнителя убийства при такой позиции вызывают вопросы и сомнения…

Дежавю и ошибки памяти

У тех, кто следил за прошлым процессом по делу Насими Мамедова, состояние дежавю, очевидно, будет возникать не раз. Прокуратура снова говорит о «лихих 90-х, когда бизнесмены, чтобы развернуться, нанимали убийц, когда пуля в лоб была обычным делом…». Адвокаты вновь обращают внимание на то, что «у убийства нет ни одного свидетеля, Мамедов не умеет стрелять, а утром, когда произошла стрельба, находился в другом месте…».

Мы подробно писали о прошлом процессе, после которого прежняя коллегия присяжных, не увидев убедительных доказательств, оправдала Насими Мамедова. Можем предположить, что вряд ли и на этом процессе появятся какие-либо новые неопровержимые доказательства, ведь даже прокуратура в очередной раз произнесла: «Даже фотографий трупа нет в материалах дела. В деле нет даже орудия преступления…». При этом также в очередной раз добавив: «Задача прокуратуры доказать, что именно Мамедов за деньги лишил жизни Зубакина».

Из существенных моментов напомним, что:

- в деле есть досудебные соглашения, которые вводят в эту историю новых персонажей — высокопоставленных силовиков, судей, криминальных авторитетов;

- обвинение строится на показаниях одного крайне заинтересованного человека;

- потерпевшие заявили гражданский иск на 15 миллионов рублей.

Дело, напомним, давно минувших лет и многие ключевые моменты стороны просто не могут вспомнить. Свидетели на прошлом процессе по памяти пытались нарисовать, где в день убийства стоял Гелендваген, на котором ездил бизнесмен. На этом процессе — родственники не могут вспомнить даже цвет машины. По словам одной из них, это был светлый внедорожник, другая говорит, что Гелендваген был темно-зеленый…

Добавим, что следующее заседание по этому уголовному делу назначено на 1 февраля. Впереди новые допросы свидетелей, друзей жертвы, экспертов и, очевидно, главного заинтересованного персонажа.

Поддержать редакцию