В суде зачитали чистосердечное признание «уктусского стрелка»
11.09.2020
Сегодня в Екатеринбурге проходит очередное судебное заседание по делу Алексея Александрова, обвиняемого в убийстве двух незнакомых ему девушек. Трагедия произошла на склоне горы Уктус в августе прошлого года. 11 сентября в суде зачитали чистосердечное признание «стрелка», сообщает 66.RU.
— В ходе проведенного кругового осмотра были обнаружены цели, удовлетворяющие требованиям программы возмездия. Это программа, осуществляющая манипуляции с полученным мною уроном [в школе] для его оптимизации, минимизации. Занимаюсь этой программой с 1997 года, она моя, никто меня не учил. Полученный мной урон выражается в накоплении — не знаю, как это объяснить.
Убийство двух девушек я совершил с целью отчуждения «смертельного урона». Меня распределили в класс замедленного развития. Там надо мной издевались, наносили мне урон. В связи с этим, этот урон необходимо было куда-то девать. У меня был буфер с памятью, куда я заносил полученный урон.
С первого по девятый класс школы №102 имели место издевательства во время перемен. Могли запинать в углу, били руками, ногами, просто оскорбляли. Был случай, когда одноклассник вымогал у меня деньги под угрозой расправы. Сумма была достаточно большая. Требовал занять у соседей. Вымогали деньги и с моего друга-одноклассника, меня использовали как посредника.
В связи с этим примерно с 1997 года я придумал себе буфер, при допросе в качестве подозреваемого я назвал его ЦБВХ — Центральный буфер временного хранения. Туда я собирал все негативные эмоции — «урон». Они конвертировались в «смертельный урон». Например, сто ударов по лицу становились одним смертельным уроном. Без буфера я не жилец.
Были варианты. Первый — умереть самому. Второй — «отражение», то есть возврат обидчикам. Если бы у меня тогда был гладкоствол, скорее всего, что-то бы произошло в школе. Третий — отчуждение другим, не обидчикам.
Пока я учился в школе и профессиональном училище №94 на станочника, где меня так же унижали одногруппники, у меня в буфере накопилось четыре смертельных урона. После убийства двух девушек на Уктусе осталось два, но я больше не смогу никого убить. Я осознал это.
Я могу описать свое состояние после убийства как крайне тяжелое. Придя домой, ночью я не спал. Я полностью согласен с обвинением и раскаиваюсь в содеянном. <…>
Я искал могилу Ксении. В ноябре 2018 года посещал кладбища. Кроме того, посещал интернет-сайты, посвященные местам захоронений. Там и искал места захоронений потерпевших. В итоге не получилось обнаружить сведения. Посещал кладбища, но не нашел. Все фиксировал на диктофон. Использовал навигатор для запоминания маршрута поиска. Изучал новостные ленты про убийства, с целью узнать фамилии и имена потерпевших и места захоронений.
Моя теория о смертельном уроне ошибочна. Я понял, что ошибался. На их месте должен был быть я, – признался Александров.
— В ходе проведенного кругового осмотра были обнаружены цели, удовлетворяющие требованиям программы возмездия. Это программа, осуществляющая манипуляции с полученным мною уроном [в школе] для его оптимизации, минимизации. Занимаюсь этой программой с 1997 года, она моя, никто меня не учил. Полученный мной урон выражается в накоплении — не знаю, как это объяснить.
Убийство двух девушек я совершил с целью отчуждения «смертельного урона». Меня распределили в класс замедленного развития. Там надо мной издевались, наносили мне урон. В связи с этим, этот урон необходимо было куда-то девать. У меня был буфер с памятью, куда я заносил полученный урон.
С первого по девятый класс школы №102 имели место издевательства во время перемен. Могли запинать в углу, били руками, ногами, просто оскорбляли. Был случай, когда одноклассник вымогал у меня деньги под угрозой расправы. Сумма была достаточно большая. Требовал занять у соседей. Вымогали деньги и с моего друга-одноклассника, меня использовали как посредника.
В связи с этим примерно с 1997 года я придумал себе буфер, при допросе в качестве подозреваемого я назвал его ЦБВХ — Центральный буфер временного хранения. Туда я собирал все негативные эмоции — «урон». Они конвертировались в «смертельный урон». Например, сто ударов по лицу становились одним смертельным уроном. Без буфера я не жилец.
Были варианты. Первый — умереть самому. Второй — «отражение», то есть возврат обидчикам. Если бы у меня тогда был гладкоствол, скорее всего, что-то бы произошло в школе. Третий — отчуждение другим, не обидчикам.
Пока я учился в школе и профессиональном училище №94 на станочника, где меня так же унижали одногруппники, у меня в буфере накопилось четыре смертельных урона. После убийства двух девушек на Уктусе осталось два, но я больше не смогу никого убить. Я осознал это.
Я могу описать свое состояние после убийства как крайне тяжелое. Придя домой, ночью я не спал. Я полностью согласен с обвинением и раскаиваюсь в содеянном. <…>
Я искал могилу Ксении. В ноябре 2018 года посещал кладбища. Кроме того, посещал интернет-сайты, посвященные местам захоронений. Там и искал места захоронений потерпевших. В итоге не получилось обнаружить сведения. Посещал кладбища, но не нашел. Все фиксировал на диктофон. Использовал навигатор для запоминания маршрута поиска. Изучал новостные ленты про убийства, с целью узнать фамилии и имена потерпевших и места захоронений.
Моя теория о смертельном уроне ошибочна. Я понял, что ошибался. На их месте должен был быть я, – признался Александров.
Юлия Кольтенберг © Вечерние ведомости
Читать этот материал в источнике
Читать этот материал в источнике
Экс-министру ЖКХ Николаю Смирнову продлили срок содержания под стражей
Пятница, 16 мая, 10.33
Диабетикам Екатеринбурга без предупреждения стали выдавать новый российский инсулин
Пятница, 16 мая, 10.10
Свердловчанина осудили за контрабанду челябинского леса
Четверг, 15 мая, 21.07