Расследование убийства императорской семьи в доме Ипатьева в Екатеринбурге началось в июле 1918 года, как только в город вошла Сибирская армия Колчака – спустя 8 дней после трагедии. В Перми начали изучать обстоятельства гибели великого князя Михаила Александровича Романова значительно позже. Сегодня эти два «эпизода» российской истории – часть одного большого уголовного дела: судьбу членов семьи Романовых изучают в Москве, Санкт-Петербурге и на Урале.
В этом расследовании длиной почти в столетие не раз ставили точку. В январе 2011 года Следственный комитет РФ сообщил, что уголовное дело о гибели представителей Российского императорского дома и лиц из их окружения в 1918-1919 годах прекращено, все останки идентифицированы. Соответствующее постановление было передано представителям дома Романовых. Но они не были удовлетворены результатами. Кроме того, и Русская православная церковь пришла к выводу, что достаточных оснований для того, чтобы признать найденные останки мощами царственных мучеников, не найдено.
По третьему кругу
В сентябре 2015 года Следственный комитет России возобновил расследование по факту гибели царской семьи. При участии церкви была проведена эксгумация останков Романовых, захороненных в Петропавловской крепости, изъяты образцы для новых генетических экспертиз.
– Новое расследование имеет огромное значение, – говорит следователь следственной группы по расследованию особо важных дел Следственного комитета Российской Федерации полковник юстиции Андрей Безматерных. – Я уверен, что по окончании предварительного следствия будет раз и навсегда поставлена точка, как в правовом аспекте, так и в историческом.
Одно из направлений расследования связано с Пермью, где в 1918 году находился великий князь Михаил Александрович. Несмотря на бытовавшую в свое время версию о том, что Михаил Романов в ночь на 13 июня 1918 года совершил побег из Королёвских номеров, где он содержался вместе со своим секретарем, сейчас следствие на 99% убеждено, что побега не было. И что сама эта версия была выдвинута с целью сокрытия убийства или казни члена императорской семьи.
– Сейчас же организован поиск останков Михаила Романова, он ведется следственной группой с прошлого года, – отмечает Андрей Безматерных. – Мы практически уверены, что они были сокрыты в районе Соликамского тракта. Но выводы пока делать рано: предстоит изучить массу документов, нужны историко-архивная, географо-топографическая экспертизы. Задача поиска останков великого князя Михаила приобретает особое значение для всего этого масштабного дела. Если их удастся обнаружить и исследовать генетический материал, доказать наличие родственных связей с останками, найденными в Екатеринбурге, то это в том числе станет подтверждением подлинности мощей Николая II и его детей. Потому что в Перми сходными параметрами ДНК мог обладать только один человек – младший брат Николая II, великий князь Михаил Александрович.
По этому делу в Перми уже допрошен ряд свидетелей. В их числе – пенсионер из США, уроженец Аргентины, потомок эмигрантов первой волны Петр Сарандинаки. Не имея родственных связей с семьей последнего императора, исторического образования, Петр Александрович уже более 20 лет принимает самое активное участие в поисках и идентификации останков царской семьи. При его участии и поддержке было организовано несколько экспедиций на Урал с привлечением американских и европейских специалистов. При его содействии были идентифицированы останки детей Николая II царевича Алексея и великой княжны Марии, обнаруженные в 2007 году. Он также помог организовать стажировку российских генетиков в крупнейших центрах за рубежом. Это, по оценке Андрея Безматерных, позволило значительно поднять планку российской генетики.
– Почему потомки «белой гвардии» проявляют такой интерес к нашим изысканиям? Для них это вопрос сохранения корней. Понятно, что колесо истории обратно не повернуть, но для них важно выяснить истинную роль белого движения в годы революции и гражданской войны. Кстати говоря, первая же иностранная экспедиция сделала для восстановления событий 1918 года на Урале больше, чем Россия. Потомки эмигрантов относятся к поискам так же бескорыстно, как когда-то их предки за идею, под угрозой жизни вывозили за границу и спасали артефакты, значимые для нашей истории. И в том числе – для расследования гибели императорской семьи. Именно Петр Сарандинаки во многом стал двигателем расследования гибели Михаила в Перми, которым в течение долгих лет, по большому счету, никто не интересовался. Сейчас он выступает представителем Русской православной церкви за рубежом, имеет документы, подписанные митрополитом Восточно-Американским и Нью-Йоркским Иларионом. Петр Александрович поставил перед собой задачу не просто найти останки Михаила Романова, но сделать это по всем светским и церковным канонам, чтобы результаты были признаны церковью, а генетический материал пригоден для сравнения.
По следам «белой гвардии»
В ходе своих визитов в Пермь Петр Сарандинаки передал следователям – а в их лице Российской Федерации – значительный объем документов, которые, по оценке следствия, имеют большое доказательственное значение. В их числе – данные проведенных за границей генетических экспертиз останков, найденных в Екатеринбурге, исторические документы.
Не менее интересны оказались личные воспоминания Сарандинаки.
Петр Сарандинаки, родившийся в городе Мар-дель-Плата в 1950 году, конечно, не был очевидцем событий столетней давности. Но он хорошо знает историю своей семьи, которая вынуждена была бежать из России по самому длинному маршруту – через Дальний Восток и Японию. И что немаловажно, значительную часть пути проделала вместе со следователем Н.А. Соколовым – тем самым, которому в 1919 году адмирал Колчак поручил расследование гибели царской семьи и на чьи материалы многие десятилетия опирались другие исследователи.
– Я впервые услышал о гибели царской семьи, когда мне было 10 лет, от своей бабушки Анны Сергеевны Нарышкиной, – рассказывает Петр Сарандинаки. – Она была дочерью генерала Сергея Розанова, который до войны проживал в Пензе. Уже в то время мой прадед был хорошим другом следователя Соколова, они часто вместе охотились. Когда началась Первая мировая, мой прадед воевал против австрийцев. Когда началась революция, генерал Розанов формально перешел на сторону Красной армии, и в то же время он работал с генералом Кутеповым, который вел подпольную деятельность против большевиков. В то время была выстроена система спасения офицеров белого движения, им помогали выбраться из страны через Сибирь. Мой прадед послал свою дочь Анну на Лубянку. Одетая крестьянкой, она смогла устроиться там на работу – стирала белье пленных офицеров. В нем она находила записки с именами офицеров, которых нужно было спасать. Она была настоящим героем и помогла спасти очень многих офицеров.
Своевременно получил сигнал о том, что нужно бежать, и генерал Розанов. Когда за ним пришли большевики, вся семья была уже в Сибири. В Екатеринбург генерал Розанов вступил уже с армией Колчака.
– Через 7 дней после расстрела царской семьи мой прадед и его адъютант – впоследствии мой дед Кирилл Михайлович Нарышкин – вошли в Екатеринбург. Они обнаружили забор вокруг Ипатьевского дома, мой прадед дал приказ сломать его. Они были первыми, кто вошел в этот дом. Мой прадед не смел пойти в подвал, но мой дед, тогда молодой офицер, туда прошел и увидел, что случилось. Белая армия начала тогда расследование убийства царской семьи. Следователи Намёткин, Сергеев проделали очень много работы, они нашли места, где пытались скрыть тела в Ганиной яме, много предметов. Но белая армия им не доверяла, поэтому их уволили. Тогда же мой прадед узнал, что его другу Соколову, одетому как нищий, удалось пешком перейти Урал. Он представил Соколова генералам штаба. У меня есть копия письма, которое я передал ГАРФу и в архив адмирала Колчака в Праге. В этом письме мой прадед представляет Соколова. В результате ему была поручена работа по расследованию расстрела царской семьи и поиску останков (в чине следователя по особо важным делам Омского окружного суда. – Ред.).
Позже Колчак направил моего прадеда во Владивосток военным губернатором. Там было 60 тысяч японских солдат и 20 тысяч американских, тысячи французских и английских солдат. Когда белая армия стала отступать, Соколов тоже приехал во Владивосток. Потом против моего прадеда начался бунт. Моя бабушка мне рассказывала, как шли бои, как ей пришлось переправляться на лодке через залив во Владивостоке.
Тогда японцы спасли мою семью и увезли ее в Японию. Моя бабушка вышла замуж за Нарышкина, который был адъютантом Розанова. Ей было 20 лет, когда она все это пережила. Соколов тогда уехал в Китай, потом переехал в Японию, где встретил Нарышкиных.
Потом, когда ехали вокруг света на пароходе, Соколовы и Нарышкины жили в одной каюте. Соколов работал в Екатеринбурге почти год, искал шахту, куда привезли и сбросили 11 убитых. Он вез с собой всё, что тогда нашел, – доказательства убийства и вещи из дома царской семьи. У него был маленький сундучок, в нем был палец человека, кровь, волосы и разные предметы. Этот сундучок Соколов во время плавания держал под кроватью моей бабушки. Как-то она, когда была одна, даже открыла его. Когда мне было 10 лет, она мне все рассказала. Как и то, что наши семьи позже встречались за границей, Соколов не раз приезжал и кое-что рассказывал о своем расследовании в Екатеринбурге. Соколов написал книгу об убийстве царской семьи, из нее мы узнали, что именно он нашел. Была еще книга Дитерикса (колчаковского генерала, который курировал работу Соколова. – Ред.) с картами, где были указаны места находок Соколова, в том числе и кострища, где сжигали вещи царской семьи. Соколов умер в Америке в 1924 году, но у нас в семье всегда думали, что его убили.
Добавим, что в России книга «Убийство Царской Семьи. Из записок судебного следователя Н.А. Соколова» была издана в 1925 году, когда уже не было смысла замалчивать события 1918 года. Это издание на долгие годы дало пищу для поисков и дискуссий.
Александр Краснов